Лауреат премии «Звезда Театрала» поведал о тернистом актерском пути

— Когда награду тебе присуждают зрители, – это, конечно, особенно ценно, поскольку зрительские голоса купить невозможно, – говорит артист.

Под занавес прошлого года Федор Добронравов стал лауреатом премии зрительских симпатий «Звезда Театрала» за роль в спектакле «Незабываемые знакомства». Торжественная церемония проходила в Театре Вахтангова, однако победитель приехать не смог – один из самых популярных нынче актеров был в этот день, разумеется, на съемочной площадке…

— Было трогательно, когда статуэтку Мима вышли получать ваши сыновья Виктор и Иван. Сегодня можно говорить о том, что они продолжают актерскую династию Добронравовых. А ведь начиналось все с «Рубля»...

— Начиналось все с того, что сначала я отслужил в армии, в ВДВ, а потом поступил в Воронежский институт искусств на театральный факультет, курс Владимира Степановича Сисикина. Он же стал инициатором создания Воронежского молодежного театра, костяк которого составляли выпускники нашего курса. Мы долго просили у властей какое-нибудь помещение и, в конце концов, нам дали в детском парке небольшое здание из стекла и бетона, которое удалось переоборудовать и оснастить театральной аппаратурой. И мы три года работали в этом здании, играли дипломный спектакль, ставили премьеры. Многие артисты прошли через этот «Рубль».

— А почему театру дали такое странное название?

— Билет стоил рубль, вот народ и прозвал его «Рублем».

— Это правда, что в то время вы еще подрабатывали дворником в детском саду.

— Я везде подрабатывал дворником. А в детский сад устроился, потому что иначе туда не взяли бы Витю. Мы же студентами были, стипендия 40 рублей, в Воронеже ни жилья, ни прописки. Ребенка могли взять в детский сад только при условии, что там будет работать один из родителей. Вот я и устроился дворником. Для Вити это время оставило какие-то незабываемые, детские травмы. Он же был на круглосуточном режиме, каждый день меня видел, но при этом я его не забирал. Виктор все время плакал, и я, конечно, тоже переживал, но сделать ничего не мог.

— Вы сказали, что везде подрабатывали дворником. То есть это было не только в воронежском детском саду?

— Да, и здесь, в Москве, тоже дворником работал. Потом друзья устроили меня в Третьяковскую галерею на Крымском валу полы мыть. Но я не вижу в этом ничего героического. Так должен поступать любой нормальный мужчина, которому надо содержать семью. Мне нужна была подработка, хотя официально я уже служил в «Сатириконе».

— Как вы очутились в московском театре?

— Можно сказать, случайно. К тому времени наш «Рубль» оказался в сложной ситуации. Владимир Степанович, наш руководитель и главный режиссер, тяжело заболел, и театр остался без лидера. И так совпало, что в это время на гастролях в Воронеже был «Сатирикон». Мы с ребятами показались Константину Аркадьевичу Райкину и он, нижайший ему поклон, пригласил нас на работу в Москву.

— Насколько успешно складывалась ваша карьера в столичном театре?

— Моя актерская карьера складывалась, как и у многих артистов – от второстепенных ролей к главным. «Сатирикон» в то время был в таком промежуточном этапе – из Театра миниатюр превращался в настоящий репертуарный театр. Были первые спектакли – «Маугли», «Голый король», «Мнимый больной», мюзикл «Багдадский вор», в которых мы участвовали. Пятнадцать лет работы в «Сатириконе» были для меня очень счастливыми. У меня были прекрасные партнеры, с которыми мы вместе взрослели, набирались опыта, считали себя одной большой семьей.

— И, тем не менее, вы ушли из этого театра.

— Я решил попробовать себя в свободном полете, хотел быть независимым. Но ничего у меня не получилось. Все мы делаем ошибки в своей жизни и, когда я стал расти, как артист, то почему-то решил, что способен быть свободным человеком. Ан нет. Оказалось, что без дома актеру никак нельзя. И когда через три месяца моего «свободного» хождения по Москве Александр Анатольевич Ширвиндт пригласил меня в свой театр, я с радостью согласился. И вот уже десять лет я в этом прекрасном доме под названием Театр сатиры.

Театр необходим актеру. Только в театре создается все, что относится к актерской профессии, именно здесь оттачивается мастерство. Кино, антрепризы – это так скоротечно, так быстро, что они, в основном, потребляют тебя, все твои возможности. Используют то, что наработано в театре.

— Но именно кино и телевидение делают актера популярным…

— Понимаете, популярность – это же медаль и у нее есть две стороны. С одной стороны популярность помогает, с другой стороны мешает. Хорошо, если твое настроение совпадает с настроением человека, который к тебе подошел, улыбается и благодарит за игру. А бывает, когда у актера какие-то проблемы жизненные, ему хочется погоревать, побыть одному, а к нему подходит веселый человек и хочет пообщаться. Вот в эти секунды, конечно, жалеешь, что ты известный человек.

— Федор Викторович, для многих зрителей вы, прежде всего, комедийный актер. Но проголосовали они за ваших персонажей из спектакля «Незабываемые знакомства», рассказывающего о серьезных вещах.

— Роли Мужика и Джерри очень отличаются от всех предыдущих. Много лет назад, еще в Воронеже мы с Сергеем Надточиевым уже ставили эту пьесу по новеллам Нины Садур и Эдварда Олби, но тогда у нас что-то не заладилось. Мне сложно об этом судить, потому что я не помню те ощущения, которые были тогда. Мы же тоже хотели, чтобы это вышло классно… Но нам было по 20 лет, поэтому прочувствовать всю глубину произведений было довольно сложно. И понадобилось тридцать лет, чтобы снова прийти к этому материалу. Не по-юношески, а по-взрослому, осознанно. Возможно, накопился определенный опыт для таких ролей. Я уговорил Сергея приехать в Москву и поставить этот спектакль на сцене Театра сатиры. И теперь все получилось уже более серьезно. Тридцать лет никуда не денешь – пережитое, увиденное – все это и есть жизненный опыт. Да и в жизни все поменялось, она теперь совсем другая. При таких высоких скоростях люди стали еще более одинокими. И эти две новеллы как раз о современных проблемах. О том, до чего одиночество доводит людей. Ведь даже старики говорят, что самое страшное ни болезнь и ни бедность. Самое страшное – это одиночество. Когда даже некому позвонить, или тебе уже никто не звонит.

— Эти роли позволили по-другому увидеть вас, как актера...

— Надеюсь. Я иду на это сознательно и хочу играть в других жанрах, не только в комедии. Раньше у меня была отдушина – спектакль «Как пришить старушку» с Ольгой Александровной Аросевой. Это было некое отдохновение души, на фоне, которого можно играть и комедии. Но с уходом Ольги Александровны этого не стало. Поэтому захотелось сыграть что-то серьезное, чтобы можно было как-то душу свою растормошить немножко.

Мне вообще кажется, что комедийный артист имеет больше права играть трагические роли, чем просто драматический актер.

— Вы вспомнили Ольгу Александровну Аросеву, с которой работали в одних спектаклях. А это правда, что ваша мама называла ее не иначе, как пани Моника?

— Да, она до сих пор всех участников «Кабачка 13 стульев» называет по их сценическим именам. Одно время ведь эта передача была очень популярной, и я помню, как вся страна замирала, прильнув к телевизору, когда шел «Кабачок 13 стульев». Больше всех маме нравилась пани Моника, и когда мы были на гастролях в Таганроге, я познакомил ее с Ольгой Александровной. Мама была, конечно, счастлива.

— В юношеские годы вы ходили на спектакли московских театров, когда они приезжали в Таганрог?

— Да, конечно. Но, честно говоря, меня скорее заставляли ходить. Я даже в самом сладком сне не мог себе представить, что моя мечта быть на сцене, когда-нибудь сбудется. Мне казалось, что театр – это такое легкое юношеское увлечение, которое потом пройдет. И даже не предполагал, что моя любовь к театру так все поменяет в жизни. Поставит все с ног на голову. Но была какая-то неудержимая тяга, любовь к актерству. Хотя в юности я думал, что пойду по стопам родителей и буду работать на заводе – не больше.

— Вы сказали, что ваши родители работали на заводе, а мне казалось, что Таганрог не промышленный город. Для меня он ассоциируется с Раневской, Чеховым.

— В Таганроге очень много промышленных предприятий, но его по праву можно назвать и театральным городом. Я считаю, что на сегодняшний день в нем самый лучший в мире театр. Во-первых, это очень красивое здание. В свое время это был хоть и провинциальный театр, но он весь в золоте и в нем есть даже царская ложа. Этот театр пережил и войну, и репрессии. Все пережил и сохранился в первозданном виде. А еще там потрясающая акустика.

Я часто приезжаю в Таганрог на гастроли, люблю бродить по городу, по местам, где прошла юность. И знаете, у меня возникло какое-то странное чувство – показалось, что все в городе стало маленькими. И деревья, и дом, в котором мы жили, он тоже стал маленьким, а раньше казался невероятным великаном.

— А со своей будущей супругой, Ириной Николаевной, вы познакомились в Таганроге, или позже, когда учились в институте?

— Мы знакомы класса с пятого, когда во дворце культуры я занимался в цирковой студии, а она в танцевальной. А поженились, когда я пришел из армии. И с тех пор все время вместе. Сейчас вот еще маму привез из Таганрога, чтобы жила с нами. Я же у нее любимый сын и она хочет меня чаще видеть. Правда, к сожалению, работа не позволяет уделять маме много времени, но при первой же возможности еду на дачу, чтобы навестить ее и жену. А в новогоднюю ночь на даче по традиции собирается вся наша большая семья.

— В актерской среде такая дружная семья, как ваша, большая редкость.

— Почему редкость? Нас таких много. Просто про нормальные семьи не пишут, нет ничего любопытного для прессы. Интереснее писать про скандалы, побои и разводы. А про такие семьи, как наша, видимо не модно.

— Наверное, именно по причине того, что вы так дорожите семейными ценностями, вас назначили худруком Общенациональной программы «В кругу семьи». Кстати, как вы восприняли это назначение?

— Сложно воспринял. Потому что никогда ничем и никем не руководил. Не было опыта, и вообще не было ничего, кроме страха ответственности. Но после ухода из жизни Валерия Сергеевича Золотухина, который занимал эту должность, надо было, чтобы кто-то взял на себя роль художественного руководителя, и я принял это непростое решение. Тем более и команда там подобралась профессиональная и дело уж очень хорошее, я бы сказал, намоленное – возрождение семейных ценностей. Мне нравится заниматься благотворительностью, это хорошее дело и я стараюсь, насколько хватает сил. А главное, программа прекрасная.

— У этого проекта есть театральное агентство, с которым сотрудничает Кшиштоф Занусси. Расскажите о своей работе с этим легендарным режиссером.

— Я занят в спектакле «Воспитание Риты», который поставил Занусси. Но это не первая его работа в проекте. Он дружил с Золотухиным и поставил два спектакля: «Все мои сыновья» и «Король умирает», где Валерий Сергеевич сыграл главные роли. А потом Кшиштоф создал спектакль «37 открыток» в память о своем друге.

Что касается спектакля «Воспитание Риты», то могу сказать, что работать с Занусси просто замечательно. Мы сделали спектакль за семь дней! Занусси вызвал нас в Польшу, поселил в своем доме и неделю мы в нем репетировали. Кшиштоф удивительный человек. Он прекрасно говорит на десяти языках, в том числе и на русском. Ездит по всему миру, проводит мастер-классы, ставит спектакли. А еще занимается благотворительностью. Недалеко от его дома расположен пансионат для слепых детей, так он практически содержит этих 300 детей и 700 человек обслуги. Ищет для них спонсоров, сам помогает, чем может.

А как он работает с артистами…Такое ощущение, что мы сами делаем спектакль. Потому что замечания, которые он делал по ходу репетиции, не лишали тебя творчества, а наоборот – самого подталкивали к правильному решению.

— Глядя на то, как работает Занусси, не возникло желания самому заняться режиссурой?

— Нет, я, прежде всего актер.

— Как актеру, вам не кажется, что кинорежиссеры эксплуатируют ваше комедийное дарование, не предлагая серьезные роли.

— К сожалению, кино сегодня не режиссерское, а продюсерское. А они меряют все немножко другими мерками – легко срубить и отбить вложенные деньги. А экспериментировать – это значит идти на риск.

Но я сам стараюсь отказываться от комедий. Хотя в то же время думаю, может, я зря это делаю? Может господь так распорядился, чтобы я играл комедии, а я сам ломаю свою судьбу. Но мне хочется играть разные жанры: и трагедию, и лирические роли. Поэтому стараюсь противостоять стереотипу.

— Федор Викторович, многие думают, что и в жизни вы все время шутите и смеетесь. Но я знаю, что вы человек тонкий, ранимый.

— В моей жизни всякое бывало, но я не хочу об этом никому рассказывать. И даже если у меня есть какие-то неприятности, я никогда о них не скажу. Все время говорю, что у меня все замечательно. Поэтому у людей создается такое ощущение – Добронравов улыбается всю жизнь, всю жизнь шутит. У него замечательная жена, прекрасные дети, внуки. Все у него отлично.

Ну, пускай так и будет, как люди думают.