Пятёрка премьер нового сезона

Фото: Екатерина Цветкова

«Юбилей ювелира» Константина Богомолова. МХТ имени Чехова

Этот спектакль близок к тому, чтобы назвать его идеальным. И ювелиров там, безусловно, двое. Персонаж Олега Табакова и режиссер Константин Богомолов, виртуозно укротивший хорошо сделанную пьесу английского автора Николы МакОлифф (перевод Ольги Варшавер и Татьяны Тульчинской). Сентиментальная история вечной любви и близкой смерти в версии режиссера утратила слезный компонент и обрела торжественную строгость реквиема. По всем, уходящим из этого мира, где нет исключений. Но спектакль получился не только и не столько о смерти, но о достоинстве жизни в любой ситуации, в любом состоянии, будь то терминальная стадия онкологии или просто старость. Сценический мистер Ходжер обещает дожить до своего 90-летия, дабы не обмануть королеву, 60 лет назад обещавшую заглянуть в этот день на чай. Олег Табаков приближается к 80-летию, которое случится в августе этого года. Жизнь и театр в этом «Юбилее» тесно переплелись и встретились на мхатовской сцене.

Скромное жилище давно разорившегося ювелира – не просто квартирка со старенькой мебелью. Сценограф Лариса Ломакина конструирует пустынный и печальный островок между не забытым прошлым и смутным будущим, запас которого почти исчерпан. Окна открываются в черную пустоту небытия, из двери еще можно выйти в ближайшую лавчонку, кажущуюся не менее мифической. Да и вся эта история – почти миф, как все эти королевские обещания. Реальность размыта и существует только в клетках памяти, видоизмененная, но куда более значимая. Истина – не то, что было или не было на самом деле, а то, из чего сегодня состоят эти стремительно убывающие «клетки».

Сценическое трио (Ходжер – Табаков, его жена – Наталья Тенякова и сиделка Кэти – Дарья Мороз) порой начинает звучать как квартет. Портрет молодой королевы висит на стене, в нежном и лиричном облике Марии Фоминой она же появляется на экране, в черно-белом фильме-фантазии о юности и любви на всю жизнь. Той идеальной любви, которая есть в «клетках памяти» каждого, даже если жизнь реальная с ней разминулась.

Константин Богомолов убирает из спектакля и из жизни персонажей актеров мелочи бытовых подробностей и отдельных эмоциональных состояний. Об этом говорят титры: «Сиделка делает укол», «Она плачет». Герои просто сидят за столом и разговаривают, порой намеренно приглушая интонации, доводя их до ровного, строгого звучания. Их лица крупным планом и с разных ракурсов подаются на четыре экрана. И немного эмоциональных инъекций: иронии, ревности, страха, боли, тревоги. Все остальное не уничтожено, но спрятано глубоко внутри, сконцентрировано до предела и парадоксальным образом передается зрителям в полном, «распакованном» состоянии. Опять идеальная ситуация, доступная немногим: сдержанное достоинство артиста и эмоциональные бури зрительского восприятия. Без слез, вскрикиваний, истерик и прочих «благ» привычного театра. Такой роли у Олега Табакова, переигравшего в своей жизни, кажется все, еще не было. Такой говорящей тишины, накаленных пауз, сдержанности жестов и интонаций, вмещающих все возможные бури и страсти.

Причем Богомолов в финале ставит многоточие, ничего не уточняя и не проясняя, опять же заставляя работать зрительскую фантазию. Королева все-таки приходит на юбилей. У нее фамильные жемчуга, стильный костюм и лицо миссис Ходжер – Натальи Теняковой, взбалмошной и самоотверженной жены, несущей свой крест. Что это было – бред умирающего, искусная игра верной супруги или сбывшиеся мечты? Музыка Генделя, набирающая силу, потом тишина. И финальный титр: «Аплодисменты». История же будет продолжаться и тогда, когда человек выйдет из театра в жизнь.

«Жизнь одна» Владимира Богатырева. РАМТ

Это совсем не «датский» спектакль, хотя он займет свое достойное место среди постановок, выпущенных к грядущему 70-летию Победы. Обратившись к прозе Варлама Шаламова и Вячеслава Кондратьева, режиссер Владимир Богатырев между тем сделал вовсе не исторический спектакль. Его «Жизнь одна» бьет по социальным и мировоззренческим мишеням сегодняшнего дня, убедительно и страшно показывая, как может закольцеваться история страны. Причем и очередное повторение пройденного происходит не в виде фарса, но самой настоящей трагедией, с новыми войнами и бедами.

Проза этих авторов полярно разная: жесткая, грубоватая и совсем лишенная сентиментальности у Шаламова, не чуждая романтизации человеческих чувств у Кондратьева. Объединяет, впрочем, их одно – правда. Скрещивая их произведения в одну сценическую композицию (Богатырев является и автором инсценировки, а также художественного и музыкального оформления), сталкивая, сшибая, режиссер высекает нужные и важные акценты – из смены интонаций, ситуаций, мыслей и чувств. Зрителя бросает то в жар, то в холод, во всяком случае, температура на этом спектакле не бывает нормальной, и это принципиально. Сталкиваются не только разные сюжеты и ситуации, но музыка и звуки. То вклинится в действие оптимистичный марш из кинофильма «Цирк», то зазвучит ностальгическая мелодия, то вдруг сильным диссонансом ударит по происходящему композиция «Под небом голубым».

Режиссер, естественно, не уходит от времени, но быт несет функцию вспомогательную: все эти гимнастерки и керосинки, шинели и допотопные патефоны. Главным является человек, причем человек молодой, которому в этом спектакле доверено пережить разные судьбы – из окопа попасть в лагерь, попеременно почувствовать себя отцом и сыном, перенестись в прошлое, наполненное светом, и вновь оказаться в страшном настоящем, заглянуть сквозь все это в будущее.

Актерам, играющим в тесном изогнутом пространстве лицом к лицу со зрителями, ничто не помогает – нет «декораций», броских режиссерских приемов, способных подчас замаскировать недостаток мастерства. Только талант, темперамент, мысль, чувство и умение донести все это до человека, сидящего совсем рядом. Этот спектакль сделан в русле традиционного психологического театра, но театра живого, абсолютно не старомодного, актуального и попадающего точно в цель зрительских ожиданий. Актеры же, как совсем молодые (Юрий Трубин, Изнаур Орцуев, Анастасия Прокофьева, Александра Аронс), так и более опытные Татьяна Веселкина и Алексей Мишаков игру обращают в подлинность сценической жизни. Не примеряют все новые и новые «маски», но пытаются понять и ощутить то, что мучило, радовало или мучило тех, от лица которых они сегодня выходят на сцену. И этот спектакль, вместе с «Нюрнбергом» Алексея Бородина, стал событием и откровением нынешнего сезона РАМТа.

«Обещание на рассвете» Евгения Писарева и Алексея Кузмина-Тарасова. Театр имени Пушкина

В основу этого спектакля лег одноименный и очень знаменитый роман французского писателя Ромена Гари, посвященный его матери. История женщины, в одиночку поднимающей сына, вписана в историю эпохи первой половины ХХ столетия. А человеческие отношения наложены подчас на более высокие мотивы. Причем они, во многом дискредитированные нашей реальностью, словно бы реабилитируются в этом спектакле, где то с пафосом, то очень просто можно поговорить о любви к родине или, страшно сказать, патриотизме.

На фоне появляющихся то там, то здесь, спектаклей о взаимоотношениях поколений по современным российским пьесам, «Обещание на рассвете» стало настоящей отдушиной. Сравнения, конечно, некорректны, но если сегодня хотя бы на сцене свет побеждает мрак, любовь становится выше ненависти и случается человеческое взаимопонимание, это для современного человека, измотанного жизнью с ее бесконечными катаклизмами, очень важно.
О спектакле Писарева и Кузмина-Тарасова можно сказать пушкинскими словами: «Печаль моя светла». Эта грустная и трогательная история великого самопожертвования матери – Александры Урсуляк ради сына – Андрея Заводюка играется в Пушкинском театре легко и воздушно, меняя жанры, стили и приемы. Излишняя тяжесть реальных обстоятельств жизни словно бы «снимается» оригинальной и остроумной подачей. То возникнут мотивы темпераментного «немого кино» с его смешными страстями. То на экране появятся забавные фотографии, где повзрослевший сын запечатлен рядом с самыми заметными историческими персонами. Такое визуальное воплощение безумной и святой материнской мечты: ее сын должен быть самым-самым. Умным, сильным, талантливым, признанным городом и миром.

Прекрасная Александра Урсуляк способна сыграть то хрупкую девочку-женщину на поле битвы «за жизнь», то усталую пожилую даму, подточенную болезнью, но не желающую сдаваться. Она кричит, скандалит, воспитывает, рассказывает, шепчет, сердится, умоляет, прощает – и все это так, что начинаешь понимать, вот что это такое – идеальная мать. И ее не менее прекрасный партнер Андрей Заводюк кажется здесь не только сыном, но и рыцарем этой «прекрасной дамы». Актерам легко подчиняются все биологические возрасты, все эмоции и переходные состояния, они смешивают смех и слезы, иронию и трагедию, боль и свет, быль и память. Да так, что зритель оказывается по-настоящему вовлечен в эту историю, оказывается способен прожить ее самостоятельно и, быть может, не расстаться с этими ощущениями и вне театра.

«Ревизор» Сергея Землянского. Театр имени Ермоловой

Этот спектакль вписывается в весьма популярный тренд московских сезонов – создание пластических спектаклей по популярным классическим произведениям в драматических театрах. Подобные спектакли сегодня с успехом идут в Вахтанговском театре, Театре имени Пушкина, теперь к ним присоединился и Ермоловский. Причем уже дважды – первой ласточкой был «Демон», вышедший в прошлом сезоне.

«Ревизор» стал, пожалуй, самым удачным спектаклем ермоловцев за последнее время. Лихое и темпераментное действо ни на шаг не отступает от хрестоматийного гоголевского сюжета, знакомого каждому со школьной скамьи. Но практически лишенное текстовой подпорки (здесь зачитывается разве что письмо Хлестакова другу Тряпичкину), еще ярче высвечивает причины и следствия, протанцовывает событийный ряд (композитор Павел Акимкин), в этих танцах укрупняя характеры. Это, конечно же, комедия, подчас доведенная до гротеска, особенно в уморительных образах чиновников, которые режиссером-хореографом и художником Максимом Обрезковым превращены в оживших и очень смешных кукол, осваивающихся в жизни человеческой. Тут и накладные зады и животы, парики и лысины, а все внешние «уродства», кажется, выражают подлинную суть каждого характера.

Основным же мотивом декорационного оформления стали двери, которых множество. Они замечательным образом создают пространство странного лабиринта, в котором заплутали гоголевские персонажи. Здесь смешно материализуются мечты и сны, бродят огромные крысы, которые, как известно, «понюхали и пошли прочь», но к финалу вернулись в большем количестве. Хлестакову – Александру Кудину в пьяном бреду является Пушкин, «на дружеской ноге». В пластических мотивах русская плясовая сменяется жеманным менуэтом, герои то сбиваются в общий хоровод, то протанцовывают свои сольные партии. И делают это слаженно и весьма профессионально, несмотря на объемность одеяний, которые отнюдь не затрудняют пластику. Конечно же, стоит отметить замечательные работы Кудина – Хлестакова, Олега Филипчика – Городничего, Светланы Дикаанидас в роли томной и страстной одновременно Анны Андреевны и хрупкой до воздушности Кристины Асмус – Марьи Антоновны. Впрочем, убрать кого-то из этого ряда невозможно, этот спектакль обязательно стоит увидеть собственными глазами и, быть может, наконец-то понять, что классика – далеко не скучное дело.

«Безумный день, или Женитьба Фигаро». Театр кукол имени Образцова

Идея этого спектакля была предложена в свое время Андреем Денниковым, но осуществить ее он не успел. Сегодня режиссер Борис Константинов, сценограф Елизавета Дворкина и художник по куклам Виктор Антонов представляют взрослой публике Образцовского театра блистательную комедию Бомарше, которая продолжает череду постановок, в которых задействованы как куклы, так и живые актеры.

«Женитьба Фигаро» названа спектаклем-репетицией. Это жанровое обозначение предлагает своеобразный «театр в театре», где некая бродячая труппа французских комедиантов давней поры решает разыграть во дворце герцога на ходу создаваемый спектакль и быть может, исполнить свою заветную мечту – перейти в ранг труппы придворной. Листочки с текстами ролей раздаются прямо на наших глазах, и этот эпизод становится не только вводным, но и много определяющим впоследствии. Ведь уже здесь начинают определяться отношения актера и куклы, личности и образа, а также весьма непростые человеческие расклады в самой труппе. Ведь там есть свои премьеры и аутсайдеры, комики и трагики, инженю и простаки. И надо во что бы то ни стало вписаться в классический сюжет, который, впрочем, от этих амплуа еще не отказался. Причем все это играется легко, импровизационно, с танцами и песнями, одновременно представляя нам будущих участников спектакля и уже начиная его играть.

Куклы и люди играют на равных, виртуозно подменяя друг друга в нужный момент. Вот только что кукла Керубино (Михаил Евченко) являлась нам в игрушечных покоях Графини (Алена Ковальчук). Глядь, живой и краснощекий паж уже уносится куда-то на игрушечной лошадке. Кстати, всякого рода живность (кукольные коровы, куры, индюки, поросята) тоже активно участвует в происходящем, на своих языках комментируя все происходящее. Искал граф Альмавива (Андрей Нечаев) пажа в сундучке, в свою очередь изображавшем туалетную комнату, а нашел пышущую здоровьем Сюзанну (Юлия Бобровская). Эта игра по-своему завораживает и придает озорства и без того веселому спектаклю, с его музыкальностью и прекрасными вокальными номерами. А Театр имени Образцова, который еще не столь давно считался старомодным и устаревшим, не вписывающимся в современные сценические контексты, в который раз доказал, что он прекрасно может находиться и на передовой развития искусства театра кукол.